 | Разобранный в первой части документ Товы Штрасберг-Коэн — далеко не единственное их оружие. Есть такой американский анекдот:
Человек купил в автосалоне новый «Роллс-Ройс». Проехал 100 миль. Ему звонят из салона:
— Извините, пожалуйста. Вам по недоразумению попалась машина без двигателя. Сейчас наши сотрудники подъедут и все исправят.
— А как же я проехал 100 миль?
— На репутации! |
Но вечно ездить на одной репутации нельзя. Тем более что она иногда портится. Но зашоренные защитники Хаима Друкмана этого не понимают. Что характерно, никто из апологетов раввина-фальсификатора и не пытается опровергнуть факты, указанные в приговоре суда. Максимум, на что хватает интеллекта друкманистов — это выстраивание декоративной цепи цитат и оправданий. Хотя, как мы покажем в последующих частях повествования, любой грамотный человек, пребывающий в здравом уме, а не в панике (которая, как известно, парализует львиную долю мозговой деятельности), мог бы проанализировать нашумевший вердикт председателя Высшего раввинского суда раввина Авраама Шермана гораздо тщательнее, отыскать в нем слабые места — а они там имеются! – и подобрать более убедительные и благопристойные доводы в пользу продрукмановской позиции. Даже глава действующего при Управлении государственной службы Отдела по рассмотрению жалоб против судей Това Штрасберг-Коэн, рассмотрев жалобу «пострадавшего» (точнее, осужденного) раввина Друкмана против осудившего его раввина Шермана (который издал постановление, ставящее под сомнение 12 тысяч гиюров, сделанных за последние 9 лет специальным судом под руководством Друкмана, и клеймящее последнего в фальсификации документов), повела себя не как человек с юридическим образованием, а как эмоциональная дама, без памяти влюбившаяся в мужчину и готовая вцепиться в горло каждому, кто посмеет раскритиковать ее «идеал». Да вот беда, госпожа Штрасберг-Коэн: хороший человек – это еще не профессия. Даже если его зовут Хаим Друкман и он при знакомстве с вами отрекомендовался раввином. Непрофессиональный, знать, попался рав. Рекомендуя сместить друкмановского обидчика по имени Авраам Шерман с занимаемой должности, ослепленная чувством Штрасберг-Коэн даже не пытается оспорить доказательную базу судебного решения. Свои претензии она предъявляет не к сути шермановского вердикта, а к его стилю, ибо, по ее мнению, Шерман допустил в отношении Друкмана неприемлемо резкие формулировки. Ознакомившись с делом лишь «по диагонали», представительница юридической системы порекомендовала уволить судью по просьбе осужденного им правонарушителя. Поскольку-де судья на основании фактов, признанных самим осужденным, посмел вынести приговор, стиль которого задевает нежные чувства осужденного… То есть назвал мошенника, который сознался в своем мошенничестве, мошенником. Штрасберг-Коэн и не оспаривает факт мошенничества (за который светский суд, кстати, припаял бы не только моральное осуждение, но и уголовное наказание). Обуянная романтическим порывом дама просто констатирует, что пожаловавшийся ей Друкман — уважаемый человек, а, значит, осудивший его судья должен быть уволен несмотря на то, что его приговор в целом справедлив. Даже политический обозреватель газеты «Вести», пользующийся закономерной популярностью благодаря обстоятельности, фактологической точности и логической выверенности многих своих текстов, выступил «в защиту ошельмованного р. Хаима Друкмана» не как солидный интеллектуал, а скорее как темпераментный болельщик. Упомянутый журналист сразу снижает планку, оговариваясь: «Развёрнутая апология мне и не по силам». Он лишь вспоминает: «На второй или третий день пребывания в Кфар-Маймоне, когда все мы уже порядком одурели от валяния в придорожной пыли, по улице, на которой расположилась наша компания, прошёл рав Хаим Друкман. Он шёл один, и на него не обратили внимания, но я узнал его, встал и кивнул почтительно. Дочь удивилась и спросила меня, почему я вскочил ему кланяться. Я сказал ей, что вообще-то раввинов положено приветствовать. Перед ними встают, когда они входят в помещение, и т. д. «Но ведь здесь полно раввинов,— возразила она.— Ты же не встаёшь перед каждым». Это была сущая правда: раввинов в Кфар-Маймоне действительно было много, если смотреть по формальному признаку. И перед всеми не навскакиваешься в походных условиях, когда люди маячат друг у друга перед глазами целыми днями. Подумав секунду, я сказал дочери, что всё же раввин раввину рознь, а рав Друкман — раввин настоящий. Известный педагог, глава крупной йешивы «Ор Эцион», в «Мерказ ѓа-Рав» когда-то преподавал, председатель сети йешивот «Бней-Акива». Как-то уж само собой получилось, что я встал перед ним. Остап Ибрагимович, ведь я машинально… Так вот, рав Хаим Друкман, на мой взгляд, этой машинальности безусловно заслуживает». Но если даже имярек машинально встает перед равом Друкманом, оправдывает ли это фальсификацию? Ведь даже «Роллс-Ройс» из анекдота не может вечно ездить на голой репутации. «Фанаты» раввина Друкмана уже группируются в клубы. Так, 29 июня в Бар-Иланском университете состоялась конференция «Израиль, 60 лет: испытание временем», организаторами которой выступили «Высший институт Торы» имени Людвика и Эрики Исельзон, кафедра изучения истории Еврейского национального фонда, «Фонд Авивы и Биньямина Шарбат» и канцелярия университетского раввина Шломо Шефера. На конференцию позвали много разных раввинов, преподавателей иудаизма и людей близких к религиознол-сионистскому («мафдальному») истеблишменту. Хотя конференция проходила под нейтральным названием, а ее направленность была заявлена как чисто академическая, в самом начале дебатов ведущий объявил, что речь идет о мероприятии в поддержку Друкмана: «Ты наш рав, мы все за тобой», превращая псевдонаучную дискуссию в квазиполитическую демонстрацию и провозгласив: «Несмотря на то, что это академическое учереждение, данная конференция не предназначена для обмена мнениями». В ходе форума обсуждались две основные темы: «Взаимоотношения религии и государства» и «Гиюр: трудности и пути преодоления». Обе на проверку сводились только к одному призыву: «Верните Друкмана в его кресло!». Не ограничиваясь инициированием конференций в свою поддержку, «пан спортсмен», по собственному свидетельству поставивший ложную подпись под несколькими решениями о гиюре, охотно раздает интервью. В беседе с корреспондентом «Маарива» Калманом Либескиндом Друкман гордо признается, что главное для него – не доскональная приверженность кандидата в геры Галахе, а валовое количество прозелитов.  | Борьбу с практикуемым им фальшивым гиюром раввин-начетчик называет «богохульством» и «безответственным поведением кучки людей, которой нет дела до национальных ценностей». С его точки зрения (и с точки зрения тех, кто его назначал – дело было при премьер-министре Ариэле Шароне), «массовый гиюр репатриантов – это задача общенационального масштаба». |
«Все, кто едут из бывшего СССР,— наши братья. У меня слезы наворачиваются на глаза от трогательности момента обращения их в иудаизм. Если бы мой родной брат приехал в Израиль из России с женой-нееврейкой, разве я не сделал бы всё от меня зависящее, чтобы помочь ей пройти гиюр?» — признается Хаим Друкман. То есть, по мнению данного законоучителя, оправдываться в преступлении вовсе не обязательно. Достаточно объяснить, что это делается во имя важнейшей национальной задачи. Это похоже на то, как сторонники Ольмерта говорят, что попавшийся на взятках премьер-министр должен оставаться на своем посту во имя мирного процесса или ради стабильности власти. И на то, как сторонники Шарона в «Ликуде» (после проигранного сторонниками «итнаткута» внутрипартийного референдума!), в прессе и даже в суде говорили, что Арик с сыновьями, возможно, преступили закон при сборе средств на предвыборную кампанию, но сажать Арика ни в коем случае нельзя, потому что осуществить «размежевание» (а это, по мнению части израильтян, тоже важнейшая национальная задача) по силам лишь одному старому генералу-«этрогу». Параллель между Друкманом и Шароном — ничуть не искусственная. Именно Арик назначил в 2004 году Друкмана на этот пост. И тот назначение принял, причем уже тогда, когда судьба поселенцев сектора Газы была предрешена. И не подумал председатель религиозно-сионистского движения «Бней-Акива», что его естественное место — не в кресле «главного гиюрщика», а среди защитников Гуш-Катифа. Тем интереснее читать интервью, данное Друкманом журналистке газеты «Вести». Начнем с заключительной части беседы, где Друкман нехотя сознается в своем отрицательном отношении к «итнаткуту», но не объясняет, почему он, весь из себя принципиальный экс-депутат Кнессета от МАФДАЛа, в тот момент не протестовал. «- Напоследок я бы хотела задать вам вопрос не по теме: изменилось ли ваше отношение к Ариэлю Шарону после того, как он решил провести размежевание, противником которого вы выступали? - Я умею отделять плохое от хорошего. Шарон был неоднозначной личностью. В прошлом он сделал очень много для еврейского государства. Что же касается размежевания, то я сказал ему во время одной из встреч: “Надеюсь, ты сделаешь то, что ты ощущаешь в своем сердце, а не то, о чем сейчас говоришь”. Но он сделал свой выбор, к сожалению, ошибочный. Теперь это понимают уже все, а тогда, к сожалению, понимали немногие. У меня до сих пор болит душа за происходящее: наши враги еще больше приблизились к израильским городам и постоянно их обстреливают; еврейские семьи лишились своих домов, они до сих пор не устроены и находятся в тяжелом душевном состоянии. Это была трагическая ошибка – оставлять территорию без каких-либо гарантий мира и покоя со стороны палестинцев.» Но вернемся к обсуждаемой теме. Отвечая на вопрос: «Когда вы проводите гиюр, вы можете оценить, насколько человек искренен в своем желании перейти в иудаизм?», Друкман говорит: «Я не могу читать чужие мысли. Но если человек целый год учился в ульпане, где его хорошо знают; его опекает религиозная семья; его ответами удовлетворены члены раввинатского суда – разве этого недостаточно? К тому же, ему ничто не мешало спокойно жить в Израиле, подобно многим, и без гиюра. Так почему я должен подозревать его в каком-то мошенничестве, неискренности?» Но ведь гиюр — это не ликбез, не курсы иврита для новоприбывших, а приобщение к еврейской вере во Всевышнего, к многотысячелетней религиозной традиции, гласящей, что главное для потенциального гера — не уровень знаний, а искренность намерений. Кстати, в том же интервью Хаим Друкман подтверждает наше опасение, что этот пожилой и некогда заслуженный человек (опять же, чем не эпитеты для Ариэля Шарона?) окончательно заврался. |  |
В беседе с Шрайман раввин опровергает один из главных доводов, который он подсказал Штрасберг-Коэн, строящей свое письмо на том факте, что коллегия Шермана не выслушала на разбирательстве самого Друкмана. Шермана и его коллег Штрасберг-Коэн обвиняет в том, что они не вызвали Друкмана на слушания и вынесли решение без учета его позиции. Но в интервью «Вестям» этот дважды мошенник признает, что он был вызван для дачи показаний, но проигнорировал вызов в суд: «Я к ним не явился, сообщив, что после того, как они уже заявили о своем решении, никто из них не вправе задавать мне какие-либо вопросы в связи с этим делом. Судьи назначили мне новую дату, и снова я ответил им то же самое, обратившись за поддержкой к президенту Главного раввинатского суда главному сефардскому раввину Шломо Амару. Он тут же распорядился, чтобы судьи переслали ему это дело и потребовал не проводить никаких судов до его решения. Они проигнорировали его распоряжение. Что же касается меня, то я обратился в в высшую инстанцию, которая проверяет деятельность всех судей – религиозных и светских – на предмет соблюдения судебных процедур в соответствии с законами Израиля. Там были возмущены фактом принятия решения без заслушивания показаний главного свидетеля, то есть меня». В этих утверждениях сквозит такое презрение к конкретному суду, к судопроизводству вообще, к закону и правовым нормам — как религиозным, так и светским… Подсудимый считает для себя возможным уклониться от дачи показаний? Подсудимый считает возможным заменить судебное разбирательство «позвоночным» правом? Подсудимый считает, что суд будет недействительным, если он его проигнорировал? Так страус считает, что ему удастся спрятаться от охотников, зарывшись головой в песок. Но вряд ли глава правительства, окончательно запутавшийся в конвертиках и авторучках, прислушается к истеричным воплям «вернуть Друкмана». Ему бы в своем кресле еще хоть несколько месяцев удержаться… И пока место раввина вакантно. И велика вероятность того, что на него назначат человека, относящегося к иудаизму и переходу к нему еще более «либерально», точнее – безответственно. Похоже, безоглядные сторонники Друкмана к этому и стремятся… Продолжение следует Я. Негер |
