Раввины против государственного гиюра

Он в мельчайших деталях помнит все,что происходило с ним. Картины событий так отчетливы. Как-будто они только что произошли: «Мы празднуем Суккот и Песах чтобы помнить все происшедшее с народом Израиля, и я стараюсь никогда не забывать — помнить все, что происходило со мной.» Йицхак умеет хорошо рассказывать. Когда пускается в воспоминания, то закуривает сигарету, курит ее до конца, закуривает другую, потом еще: «Не могу по-другому».

Заповедь убивать евреев.
Ийцхак был третьим из пяти детей обычной арабской семьи из Газы. Мать была домохозяйкой, а отец работал у строительного подрядчика в Израиле. Он отправлялся в начале неделе «в пределы зеленой черты», а возвращался только в четверг.
Йицхак относит начало своего сближения с еврейством к семилетнему возрасту. Тогда, в глубоком волнении, впервые пошел в школу. Он долго ждал дня, когда начнет учиться. Завидуя старшим братьям исписывал стены буквами. После нескольких дней занятий учитель сообщил ученикам: «Следующим будет очень важный урок». Йицхак с товарищами приготовились ловить каждое слово.
Учитель начал урок: «Ваша земля это не Газа, не Западный берег Иордана. Ваша земля это Израиль. Там земля ваших дедов. Евреи захватили ее. Поэтому их надо убивать. Это заповедь – убивать евреев.». «Но израильские солдаты дарили мне конфеты, и гражданские евреи, которые приезжали в Газу, не делали ничего плохого.». Учитель продолжал: «У евреев три ноги». "Я был в шоке. Подумал – может быть есть разные виды евреев: солдаты; гражданские евреи, приезжающие в Газу. Их я знал – у них было по две ноги. И евреи, находящиеся в Израиле, возможно именно у них три ноги «. Описание евреев продолжалось. Никто из учеников не задавал вопросов, все доверяли своему учителю – да, евреев надо убивать.
Йицхак почувствовал, что может не сдержаться. Он встал и направился к двери. Учитель окликнул его и спросил в чем дело. Йицхак ответил, что болит голова. Учитель, поняв истинную причину, отвесил мальчику пощечину и потащил к директору. В директорском кабинете Йицхака ожидала не нравоучительная беседа, а порка и вызов отца в школу.
»Я пришел с отцом в школу. Он прошел в кабинет директора, а я остался в классе. Через несколько минут отец вошел в класс, схватил меня за загривок и стал крутить мне голову, приговаривая: «Да, надо убивать евреев». Потом сказал: «Когда придешь домой будешь наказан».
После экзекуции, пользуясь тем, что отец уехал на работу, Ийцхак сбежал в дом дяди и перестал ходить в школу. Но в четверг отец вернулся, забрал сына домой, снова наказал его и отправил в школу. Там продолжались антиеврейские уроки. Йицхак не знает почему эти уроки настолько угнетали его, семилетнего ребенка, что он решил покинуть школу. «Я верю в переселение душ. Возможно, в меня вошла душа какого-то еврея, и я продолжаю его путь»,— предполагает он.

Наказания и угрозы.
Непреклонность ребенка привела к обострению отношений с отцом. «Я вставал утром, одевался, собирал портфель, шел по направлению к школе, но не входил в нее, а слонялся по улицам. В конце дня, когда школьники возвращались с занятий, я приходил домой. Спустя месяц из школы пришло письмо с уведомлением, что я не посещаю занятия. Когда я пришел домой меня спросили – как дела. Я ответил – все в порядке. Меня спросили – что означает это письмо. Я окаменел от страха. Последовала порка. Отец сказал моим братьям: «Каждый день будете забирать его из дома, приводить в класс и сажать за парту. Только после этого уходить»
Братья шли со мной в школу, усаживали за парту, уходили, а я сбегал через окно. И так каждый день. Через дверь меня приводили, а через окно я сбегал.
Через месяц пришло новое письмо из школы. Отец отколошматил меня и сказал: «Хорошо, ты не будешь ходить в школу.» «У нас было много овец, и я должен был заниматься ими с утра до вечера.»
»Спустя некоторое время меня послали работать на бойню птиц. Технология забоя была примитивная – птицы мучались целый час. Через неделю появился хозяин. Он оставил свой автомобиль у входа. Я забрался в автомобиль и решил покататься. Выехал на улицу и сразу же образовалась пробка. Водители начали оглушительно сигналить и ругаться. Выбежал хозяин и приказал мне убираться пока он меня не убил. Вечером хозяин пришел к нам домой и рассказал отцу о происшедшем. " Ийцхак прерывает рассказ и задумывается. Потом широко расскрывает свои черные глаза и говорит: « То избиение я не забуду никогда. Никогда в жизни. Отец одел маску, как хамасник. Были видны только его глаза. Взял в руки нож и запер дверь в комнату. Я начал прощаться с жизнью. От страха я, кажется, посинел. Отец угрожал зарезать меня. Что может сделать ребенок – кричать: «Я больше не буду! Это в последний раз!». Отец сказал: «Ладно. Займешься овцами»».
Но овцы вгоняли Йицхака в тоску и он снова начал проказничать. Последовали новые наказания. Мальчика заставили спать одного в овчарне. Три дня спустя он появился в доме весь трясясь от страха – большая змея ночью ползала по нему. Отец избил его и сказал, что все это выдумки.

Уроки камнеметания.
Отец решил послать Йицхака в другую школу. «Она была еще хуже, чем первая. Там, вообще, не учились. После того как мы приходили в школу, учителя и ученики шли бросать камни в солдат соседней израильской военной базы. Пока солдаты добирались до нас все уже возвращались в классы и открывали учебники – как-будто ничего не происходило. Когда солдаты уходили, опять шли бросать камни. Своего рода дурацкая игра. Среди них я не чувствовал себя живым человеком, они были чужие». Йицхак снова сбежал из школы и, несмотря на побои, заявил, что не вернется туда. Мальчик был упорен и добился своего. Отец сдался – сын остался с овцами.
Прошло несколько лет. Когда Йицхаку исполнилось тринадцать лет он начал работать с отцом в Израиле. "Он давал мне самую тяжелую работу. Даже подрядчик сказал ему: «Это же твой ребенок, почему ты даешь ему тажелую работу?» Отец ответил: «Здесь нет семьи, нет сына, нет товарищей. Здесь работа.»
« Сразу сбежать я не мог. Прошло несколько месяцев. Я знакомился с местностью и планировал – что я буду делать дальше. После подготовки я сбежал».
Йицхак начал работать сторожем на стройплощадке недалеко от места его прежней работы. К тому времени он сумел познакомиться с некоторыми жителями окрестных домов. И Йицхак понял чего он хочет – стать евреем. Он подружился с еврейскими строительными рабочими, а потом и с местной молодежью. Все относились к нему уважительно, чего раньше он никогда не чувствовал. Новые товарищи были светскими. Но одна религиозная семья взяла над ним настоящее шефство. «Спроси их, зачем они это делали, не представляю что ответят». Они заметили, что он остается на стройплощадке и после работы. Начали приносить ему еду и одежду. А со временем открыли двери своего дома. С тех пор отцом Йицхак называет главу этой семьи. Он называл его так и во время нашей беседы.
Время шло. Йицхак начал ощущать себя частицей еврейского народа. "Я стал говорить – мы, евреи. Всегда «мы», даже не знаю почему. Меня спрашивали: "Кто это, мы? « Думали, что я имею в виду палестинцев. Когда объяснял, кого имею в виду – говорили: «Ты еврей со дня рождения. У тебя еврейская душа».

Гиюр посредством серьги.
В шестнадцать лет почувствовал Йицхак, что чего-то не хватает в его «еврействе». Когда увидел сына соседки с серьгой в ухе – понял в чем дело. «Я сказал себе – вот то, что сделает меня настоящим евреем.» «Узнал у матери этого парня, что серьги вставляют где-то в центре города. Я нашел нужный магазин и попросил вставили большую серьгу. Но мне поставили маленькую. Ну, не страшно. Я был очень доволен. Ходил по соседям и говорил, что теперь я настоящий еврей.» «На самом деле? Ты прошел гиюр?» «Конечно. Разве вы не видете серьгу в ухе?» Мне сказали: « Дорогой, ты должен пойти к раввинам. Это те, у которых борода».
» Я пришел в свою еврейскую семью и сказал отцу, что хочу быть евреем. Он поразился моему желанию и сказал, что это невозможно. Еврей рождается евреем и остается евреем, а араб рождается арабом и остается арабом. Но меня такое объяснение не удовлетворило. Мне сказали что надо сходить к раввинам, а он говорит, что стать евреем невозможно. Снова обошел соседей. Говорят – возможно. Вернулся к нему и сказал: «Что ты делаешь со мной? Я на самом деле хочу стать евреем.» Он пробовал переубедить меня, но я был упорен и наконец он сдался: «Завтра пойдем в религиозный суд и ты станешь евреем».
Я так разволновался, что не спал ночь. Дождался утра и сказал себе: «Сегодня я стану евреем». Я думал, что мы поедем с утра и вскоре я вернусь настоящим евреем."
«Мы пришли в религиозный суд Тель-Авива. Меня спросили – чего ты хочешь, мальчик? «Хочу быть евреем». Когда услышали, сказали чтобы я шел домой. «Не хочу», – ответил я. «Хочу быть евреем». Тогда они сказали, что я обратился не по адресу – надо идти в раввинат Ашкелона. На следующий день в раввинате Ашкелона мне сказали, что надо обращаться в раввинат Рамат-Гана».
В Рамат-Гане рав отреагировал на желание Йицхака серьезно, но в связи с юным возрастом потенциального гера попросил принести письменное разрешение от родителей. Йицхак объяснил раву свою ситуацию – если он пойдет за таким разрешением, то не вернется живым. Рав посоветовал ему подождать до восемнадцатилетнего возраста. Йицхак, который полагал, что гиюр закончится за один день, не хотел верить своим ушам. Он умолял рава «проделать какую-нибудь комбинацию». Рав рассмеялся и сказал, что нет никакой возможности сократить срок. Надо терпеливо ждать.

Прижимистый хозяин.
Йицхак считает, что еврейская Галаха справедливо не предоставляет возможности делать герами кого попало. Он даже полагает, что надо ужесточить процедуру гиюра, но не чрезмерно. Он убежден, что в его случае равы, видя откуда пришелец, решили изменить ему душу.
Два года провел Йицхак в ожидании. Он регулярно связывался с равом чтобы узнать – может быть произошли какие- нибудь изменения в правилах. Ийцхак считал месяцы, недели и дни, остававшиеся до наступления долгожданного срока.
А ситуация в Израиле осложнялась. В связи с непрерывными терактами израильское правительство ужесточило правила пребывания палестинцев. Теперь тот, у кого не было официального вида на жительство, рассматривался как нелегал.
«Я пришел в раввинат и начал заполнять бланк. В конце надо было указать номер вида на жительство. Но я живу здесь без вида на жительство уже с 13 летнего возраста. Чиновник упорствовал – без вида на жительство нельзя проходить гиюр. Я обратился к раву: «Вы обещали, что когда мне исполнится 18 лет гиюр состоится». Он ответил: «Да, я обещал. Но ты видишь какое сейчас положение. Я не могу рисковать»».
«Ты понимаешь»,— говорит мне Йицхак. «Раввин сказал – 18 лет. Я считал: осталось еше полгода, еще месяц, еще две недели. Я строил воздушные замки. После этого визита я впал в депрессию».
Йицхак был подавлен и через некоторое время получил травму на работе. Рана воспалилась и три дня он не мог пошевелить ногой. Обратился к хозяину – тот отказался отправить его в больницу и приказал убираться вон. Но обещал оплатить лечение. Медицинской страховки у Йицхака не было. Он обратился к врачу, который жил по соседству. Тот немедленно взял его к себе в больницу и лечил четыре дня. Теперь у Йицхака возникла новая пробема – надо было оплатить лечение в больнице. Больница согласилась ждать три месяца. Иицхак начал работать у нового хозяина и выплатил долг. Но помня обещание прежнего, Йицхак связался с ним и тот согласился дать половину из заплаченной больнице суммы. Йицхак и бывший хозяин договорились о встрече. Когда Йицхак пришел на нее у него потемнело в глазах. Бывший хозяин стоял с полицейскими и увидев парня закричал: « Вот он, нелегал! С территорий»

Тюремное заключение и пытки.
«Пробовал притвориться, что я из израильской деревни Кфар-Касем. Но после четырех часов допроса меня разоблачили. На следующий день было назначено судебное заседание. На нем я сказал судье: «Я в Израиле семь лет. Я уже ходил в религиозный суд чтобы пройти гиюр. » Мои соседи написали коллективное письмо, в котором подтверждали мои слова. Соседи просили суд помочь мне. Судья улыбнулся: «Если соседи просят помочь, то он получит только сорок пять дней тюремного заключения и год условно». В зале заседаний находились арабы, они слышали что я говорил. Меня повезли в «воронке» в тюрьму в Беер-Шеву. Там поместили в камеру с теми самыми арабами, которых судили вместе со мной. Они стали угрожать убить меня, из-за того, что я захотел быть евреем. Но, все-таки, не убили. После сорока пяти дней заключения собрались меня высылать. Я стал просить, чтобы выслали в Хеврон, а не в Газу. Сказали: «Пожалуйста» и посадили в воронок. А куда он поехал? Прямиком в Газу. Я попросил, чтобы меня высадили на КПП «Эрез». А куда привезли меня? В штаб палестинской полиции.
В штаб полиции Йицхака сдали вместе с двумя другими нелегалами. Всем троим обещали, что за пять минут их допросит следователь палестинской службы безопасности и после этого они будут свободны. Так действительно произошло с двумя первыми допрашиваемыми. Подошла очередь Йицхака. Следователь спросил: «Сколько лет ты жил в Израиле?». «Семь лет». «Что ты там делал?» «Работал – спал – работал – спал». Сзади подошел еше один следователь и сдавил шею. Йицхак закричал от боли: «Что вы хотите от меня?» «Чем еще там ты занимался?» Йицхака повесили за ноги, вниз головой. Он показывает шрамы на левой руке. Это следы японского ножа, которым его пытали. Его пытали и электрическим током, бросали на пол и топтали ногами. Били головой о каменную стену. Появился начальник и сказал, что они мало стараются. Пришел кто-то другой и стал мучить в два раза сильнее.
Через два дня Йицхака перевели в самою страшную пыточную тюрьму в Газе. Там его снова вешали вниз головой, обливали ледяной водой, а потом кипятком. «Когда я попросился в туалет, сказали – делай на себя»».
Йицхак продолжает свой рассказ, а мое сердце сжимается. Человек прошел через все эти пытки и способен рассуждать, рассказывать, улыбаться.
В течение нескольких месяцев Йицхак содержался в темной камере в четыре квадратных метра. Допросы продолжались. Он говорит, что все это время его поддерживали сны. Во снах он был евреем, у него был свой дом в Израиле. Он убеждал себя, что реальность это сон, а сон это реальность. Прошли шесть жутких месяцев. Удивительно, но его отпустили.
Йицхак бессильно плелся по улицам Газы. Стучался в двери и просил пищу чтобы не умереть. Так просуществовал несколько месяцев. Ему удалось вернуться в Израиль. Как удалось – рассказывать не хочет.

Гиюр. В конце – концов.
Йицхак бдительно следит за тем, чтобы не проболтаться о некоторых деталях. Для него и сейчас государство Израиль не такое – уж безопасное место. Со времени освобождения из застенков палестинской полиции пять раз угрожали убить. Пока не почувствовал себе немного уверенней, был вынужден каждую ночь спать на новом месте. По теории Йицхака преследователи переждут несколько лет, пока он не потеряет врожденную арабскую бдительность и не преобретет еврейскую беспечность. И тогда они попытаются выполнить свою угрозу.
Йицхак попросил нас сфотографировать его в день, которого он так долго ждал. Но вдруг его охватил страх: "Надо выбрать такой угол, чтобы не было видно лица. « «То, что они каждое мгновение могут появиться чтобы убить, однажды поразила меня. От этой мысли тяжело избавиться. Но может быть и хорошо, что я все время думаю об этом».
Вскоре после возвращения в Израиль Йицхака снова арестовала израильская полиция. Снова в связи с его нелегальным положением. Когда ему надели наручники он потерял сознание, представив себе, что с ним произойдет если снова вышлют из Израиля. Но ему повезло. Судья, познакомившись со всей его историей, сказала что побеспокоится чтобы его не подвергали заключению. Судебный процесс длился пять лет. Все это время он пытался открыть дело о прохождении гиюра в религиозном суде. Там его тоже ожидали неприятности.
Он несколько раз писал обращения в Министерство внутеренних дел и получал отказы. Один раз ему предложили прибыть на КПП «Эрез». Он спросил – зачем. Ответили, что там его будет ждать представитель палестинской полиции, у которого Йицхак должен будет получить разрешение на гиюр.
Йицхак написал прошение лично министру внутренних дел и снова получил отказ. Обращался к Йоси Сариду. Между прочим, тот обещал помочь. Но ничего не двигалось.
«Мы обращались во все инстанции, которые занимаются гуманитарными проблемами, борцам за гражданские права. Безрезультатно».
Обратились в Верховный Суд и он обязал МВД открыть дело о предоставлении вида на жительство. Вся эта эпопея не вызвала в Йицхаке гнева по отношению к евреям и не поколебала его желание пройти гиюр: «Я сказал, что хочу этого и сделаю все чтобы это произошло».
В конце- концов Йицхак начал изучать иудаизм в Рамат-Гане. Там он сдал первый экзамен. Для подготовки ко второму экзамену пошел учиться в «Махон Меир» в Иерусалиме. Там за пять месяцев подготовился к гиюру.
»Раньше я думал, что пройдя гиюр буду соблюдать Субботу и некоторые заповеди, но не стану религиозным евреем. Но начав изучать иудаизм понял, что мне тяжело будет быть светским. Так устроена моя душа. Моя еврейская семья пригласила на Пасхальный Седер. Накрыли стол и вынесли мацу. Я рассмеялся – вы на диете? Мне сказали – сейчас Песах. Рассказали историю исхода из Египта и я зажегся. В Рамат-Гане мне лишь показали как накладывать тфилин, но в «Махон Меир» я начал накладывать тфилин каждый день, учился молиться… Оттуда я вышел человеком, настоящим человеком".
Со времени обучения в «Махон Меир» Йицхак соблюдает заповеди. Он встает утром в пять часов чтобы помолиться Шахарит, по окончании работы бежит в находящуюся недалеко военную йешиву учить Тору. Йицхак снимает квартиру в центре страны и старается привыкнуть к новому образу жизни. Хотя его неприятности не закончились. Например, у него все еще нет удостоверения личности. О женитьбе пока не задумывается. Но ему ясно, что детей он будет воспитывать не так как его родной отец. «Я буду хорошим отцом»,— говорит он, «буду приучать детей сторониться арабов и не верить ни одному их слову».

Мечта служить в армии.
Йицхаку еще не исполнилось двадцати семи лет, но он подумывает о написании книги о своей жизни. «Друзья советуют мне написать книгу. Я думаю, что, действительно, есть вещи, о которых стоит написать. Не из тщеславия. Евреи говорят,что тяжело быть евреем. Посмотрите, что я сделал чтобы стать им. И еще. Часто говорят: «Я простой еврей». Нет «простых» евреев. У каждого есть миссия. Я могу написать и о том, как арабы ненавидят евреев, что арабы делали со мной из-за моего желания стать евреем. Пусть тот, кто верит в «мир с арабами» знает, что этот мир – пустые мечтания.»
Йицхак мечтает пойти служить в армии. Он считает, что «с Б-жьей помощью мог бы быть там полезен». И не собирается отказываться от права на службу в ЦАХАЛ'е. Я полагаю, что если армейское начальство и будет препятствовать исполнению этого желания, Йицхак все-таки наденет военную форму – он умеет ставить цели и достигать их.

Перевод Б.Новака.